Десять дней не писала. Некогда как-то было. То одно, то другое. Все навалилось одним большим комом. И этот ком разваливаться почему-то не собирается. За эти десять пропущенных дней столько всего произошло, что перечислять все будет верхом маразма.
Во первых все. Конец. Осталось только пережить экзамены и практику, и я счастлива. И поездку в Прагу в августе. Я о ней мечтаю, по крайней мере. Была линейка. К экзаменам - кто бы сомневался! - допущены все. Мама сегодня таскала в школу цветы, которые мы дарили на линейке. Да, мне повезло. Очень. Я дарила своей любимой учительнице. А классная осталась вроде довольна. По крайней мере орать перестала. А ведь сначала вставила мальчикам за неподобающий внешний вид (где она его нашла-то!), а потом нам. Мол мы, девочки,такие нехорошие, дать им по башке не смогли вовремя... Да, еще Светка приходила. Давно ее не видела. Много нового из студенческой жизни МГУшников рассказала. Веселая она все же.
В эту субботу оторвалась. В кой-то веки выползла из своей раковины. В "Варшавский". Сама. Со злости. На всех. Рванула с подружкой, вернулась с двумя. У третей тоже просто было паршивое настроение, и она рванула к нам. Вернулись, в общем, в шикарном настроении. Я порадовала себя оранжевым шарфиком. И еще походом в Макдак. Мило так посидели... Скушали на троих 3 двойных чизбургера, 2 коробки по 20 чикен макнаггетсов, 5 маленьких стаканчиков колы, 2 больших картошки фри и неимоверное кол-во соуса. А я еще пошла и купила себе кусок грибной пиццы. Обжора я. Итальянская.
Пишу билеты. Все, как впрочем и всегда, через *опу. То есть под самый конец. А еще ведь надо по немецкому темы учить с диалогами! Болит спина. Жду не дождусь практики. Тогда можно будет записаться к массажисту и еще ровно год я не буду мучатся. Твержу себе: подожди, еще чуть-чуть осталось.
Пишу про Печорина. Интересный герой. Нравится. Прежде всего тем, что сам себя осуждает. Сильный. Но слабый. Человек, который сам создал себе кучу проблем. Человек, который переступил всех, но не переступил себя. Человек, который бежит от себя самого, и в то же время понимает, что это невозможно. Услышала от знакомой "Жалко его..." Не правда. Сильных не жалеют. Смысла нет.
Удивило описание его глаз. Что они не смеялись, когда он смеялся - это все понятно. Что они "сияли каким-то фосфорическим блеском" - тоже понятно. Но что меня удивило, так это то, что они карие. У меня карие глаза всегда ассоциировались с какой-то внутренней теплотой. Ему бы подошли серые глаза. Именно те, стальные глаза. Холодные. Режущие. Хотя, потом пришла мысль, что автор специально наделил главного героя именно карими глазами. Может, таким образом показано, что в Печорине - какой-бы она не была - еще живет душа? Кто знает...
Правда, если я продолжу дальше рассуждать, то накатаю здесь сочинение, что не очень желательно. Просто все, кто ненароком заглянул в мой дневник, пожелайте мне удачи. Она мне понадобится.